Рассказы о Рождестве для школьников
Детям о Рождестве. Рассказы про Рождество
Рассказы для детей про Рождество Христово, про святки.
Рассказы о Рождестве для детей младшего и среднего школьного возраста.
Рождество Христово
Иосиф не знал о бывшем Пресвятой Деве Марии благовествовании, но Бог открыл ему эту тайну. Во сне явился ему Ангел и сказал: «Иосиф, сын Давидов! Не бойся принять Марию, жену твою! Родившееся в Ней есть от Духа Святого; Она родит Сына, и ты назовёшь Его Иисусом (это имя значит Спаситель), потому что Он спасёт людей Своих от грехов их». Проснувшись, Иосиф исполнил повеление Ангела; и жили Дева Мария и Иосиф в Назарете, исполненные благодарности к Богу и ожидая всякий день исполнения того, что было обещано им.
В те дни вышло повеление владевшего Иудеей римского императора Августа произвести перепись всех его подданных. Всякий должен был вписать своё имя в том месте, откуда он происходил. Иосиф и Мария, будучи потомками царя Давида, должны были вписать свои имена в иудейском городе Вифлееме, отчизне Давидовой, где, по предсказанию пророков, должен был родиться Спаситель. Они отправились туда.
В Вифлеем по случаю переписи собралось множество народа — все дома были наполнены приезжими. Иосиф напрасно искал пристанища для себя и Пресвятой Девы Марии. Их никуда не хотели пускать, как потому, что все дома были заняты постояльцами, так и потому, что вся наружность их показывала величайшую бедность. Наступила ночь; они не находили пристанища. В самом конце города была пещера, в которой жили пастухи; они пригоняли туда стада свои. В этом вертепе родился Иисус Христос, Сын Божий. Мария спеленала Его и положила в ясли*, потому что не было другого места.
В эту ночь весь Вифлеем был погружён в глубокий сон; не спали только некоторые пастухи, стерёгшие в поле стада свои. Они были добрые люди. Души их были кротки и спокойны, как охраняемые ими агнцы**; они были просты, как жители сёл, невинны и набожны, как юноша Давид, здесь же некогда пасший овец своих.
Ночью пастухи эти увидели пред собой Ангела во всём блеске небесного сияния. Они испугались, но Ангел сказал им: «Я возвещаю вам великую радость для всего Израиля. Этой ночью в городе Давидовом родился Христос Спаситель. Вы узнаете Его, найдя Младенца, обвитого пеленами и лежащего в яслях». После этого пастухи увидели с Ангелом-благовестником бесчисленное множество Ангелов, славящих Бога священным пением: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение». Ангелы скрылись в небе, и темнота ночная снова водворилась вместе с тишиною.
«Пойдёмте в Вифлеем, — радостно говорили пастухи друг другу. — Пойдём! Увидим сами то, что Господь возвестил нам!» Они вошли в знакомую им пещеру; там нашли они Иосифа и Марию и при слабом свете светильника увидели Божественного Младенца, лежащего в яслях. Они подошли к Нему и смотрели на Него с тихим, безмолвным благоговением.
Мария и Иосиф, полагавшие, что о рождении Младенца, кроме них, никому не было известно, удивились, видя, что оно было возвещено вошедшим к ним пастухам. Пастухи рассказали им о бывшем им явлении. Поклонившись Младенцу, пастухи возвратились к своему стаду, славя и хваля Бога за всё то, что слышали и видели. А Мария сохраняла в Своём сердце всё сказанное о Младенце.
* Ясли — кормушка для домашних животных. (Ред.)
** Агнцы — овцы. (Ред.)
Автор: А. Зонтаг
Рождество. Святки
Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество. Ну, что же... Не поймёшь чего — подскажет сердце.
Как будто я такой, как ты. Снежок ты знаешь? Здесь он — редко, выпадет — и растаял. А у нас повалит — свету, бывало, не видать, дня на три! Всё валит. На улицах — сугробы, всё бело. На крышах, на заборах, на фонарях — вот сколько снегу! С крыш свисает. Висит — и рухнет мягко, как мука. Ну, за ворот засыплет. Дворники сгребают в кучи, свозят. А не сгребай — увязнешь. Тихо у нас зимой и глухо. Несутся санки, а не слышно. Только в мороз визжат полозья. Зато весной услышишь первые колёса — вот радость!
Наше Рождество подходит издалека, тихо. Глубокие снега, морозы крепче.
Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях лес ёлок. А какие ёлки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, — тычинки. У нашей ёлки, как отогреется, расправит лапы, — чаща. На Театральной площади, бывало, — лес. Стоят, в снегу. А снег повалит — потерял дорогу! Мужики в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в ёлках — будто волки, право. Костры горят — погреться. Дым столбом. Сбитеньщики ходят, аукаются в ёлках: «Эй, сладкий сбитень! Калачики горячи!» В самоварах, на долгих дужках, — сбитень. А такой горячий, лучше чая. С мёдом, с имбирём — душисто, сладко. Стакан — копейка. Калачик мёрзлый, стаканчик сбитню, толстенький такой, гранёный, — пальцы жжёт. На снежку, в лесу... приятно! Потягиваешь понемножку, а пар — клубами, как из паровоза. Калачик — льдышка. Ну, помакаешь, помягчеет. До ночи прогуляешь в ёлках. А мороз крепчает. Небо — в дыму — лиловое, в огне. Морозная Россия, а... тепло!..
В Сочельник, под Рождество, — бывало, до звезды не ели. Кутью варили, из пшеницы, с мёдом; взвар — из чернослива, груши, шепталы*... Ставили под образа, на сено. Почему?.. А будто — дар Христу. Ну, будто Он на сене, в яслях. Бывало, ждёшь звезды, протрёшь все стёкла. На стёклах лёд, с мороза. Вот, брат, красота-то! Ёлочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрёшь — звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вот — другая... Стёкла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звёзд всё больше. А какие звёзды!.. Форточку откроешь — резанёт, ожжёт морозом. А звёзды!.. На чёрном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звёзды!.. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мёрзлость, через неё-то звёзды больше, разными огнями блещут — голубой хрусталь, и синий, и зелёный, — в стрелках. И звон услышишь. И будто это звёзды — звон-то! Морозный, гулкий — прямо серебро. Такого не услышишь, нет. В Кремле ударят — древний звон, степенный, с глухотцой. А то — тугое серебро, как бархат звонный. И всё запело, тысяча церквей играет. Такого не услышишь, нет. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала... — гул и гул.
Ко всенощной. Валенки наденешь, тулупчик из барана, шапку, башлычок — мороз и не щиплет. Выйдешь — певчий звон. И звёзды. Калитку тронешь — так и осыплет треском. Мороз! Снег синий, крепкий, попискивает тонко-тонко. По улице — сугробы, горы. В окошках розовые огоньки лампадок. А воздух... — синий, серебрится пылью, дымный, звёздный. Сады дымятся. Берёзы — белые виденья. Спят в них галки. Огнистые дымы столбами, высоко, до звёзд. Звёздный звон, певучий — плывёт, не молкнет; сонный, звон-чудо, звон-виденье, славит Бога в вышних — Рождество.
Идёшь и думаешь: сейчас услышу ласковый напев-молитву, простой, особенный какой-то, детский, тёплый... — почему-то видится кроватка, звёзды.
Рождество Твое, Христе Боже наш,
Возсия мирови свет разума...
И почему-то кажется, что давний-давний тот напев священный... был всегда. И будет.
На уголке лавчонка, без дверей. Торгует старичок в тулупе, жмётся. За мёрзлым стёклышком — знакомый Ангел с золотым цветочком, мёрзнет. Осыпан блеском. Я его держал недавно, трогал пальцем. Бумажный Ангел. Ну, карточка... осыпан блеском, снежком как будто. Бедный, мёрзнет. Никто его не покупает: дорогой. Прижался к стёклышку и мёрзнет. Идёшь из церкви. Всё — другое. Снег — святой. И звёзды — святые, новые, рождественские звёзды. Рождество! Посмотришь в небо. Где же та давняя звезда, которая волхвам явилась? Вот она: над Барминихиным двором, над садом. Каждый год — над этим садом, низко. Она голубоватая, святая. Бывало, думал: «Если к ней идти — придёшь туда. Вот прийти бы... и поклониться вместе с пастухами Рождеству! Он — в яслях, в маленькой кормушке, как в конюшне... Только не дойдёшь, мороз, замёрзнешь!» Смотришь, смотришь — и думаешь: «Волсви же со звездою путеше-эствуют!..»
Волсви?.. Значит — мудрецы, волхвы. А маленький, я думал — волки. Тебе смешно? Да, добрые такие волки, — думал. Звезда ведёт их, а они идут, притихли. Маленький Христос родился, и даже волки добрые теперь. Даже и волки рады. Правда, хорошо ведь? Хвосты у них опущены. Идут, поглядывают на звезду. А та ведёт их. Вот и привела. Ты видишь, Ивушка? А ты зажмурься... Видишь — кормушка с сеном, светлый-светлый Мальчик, ручкой манит? Да, и волков... всех манит. Как я хотел увидеть! Овцы там, коровы, голуби взлетают по стропилам... и пастухи склонились... и цари, волхвы... И вот подходят волки. Их у нас в России много! Смотрят, а войти боятся. Почему боятся? А стыдно им... злые такие были. Ты спрашиваешь — впустят? Ну, конечно, впустят. Скажут: ну, и вы входите, нынче Рождество! И звёзды... все звёзды там, у входа, толпятся, светят... Кто, волки? Ну, конечно, рады.
Бывало, гляжу и думаю: прощай, до будущего Рождества! Ресницы смёрзлись, а от звезды всё стрелки, стрелки...
Зайдёшь к Бушую. Это у нас была собака, лохматая, большая, в конуре жила. Сено там у ней, тепло ей. Хочется сказать Бушую, что Рождество, что даже волки добрые теперь и ходят со звездой... Крикнешь в конуру: «Бушуйка!» Цепью загремит, проснётся, фыркнет, посунет мордой, добрый, мягкий. Полижет руку, будто скажет: да, Рождество. И — на душе тепло, от счастья...
И дома — Рождество. Пахнет натёртыми полами, мастикой, ёлкой. Лампы не горят, а всё лампадки. Печки трещат-пылают. Тихий свет, святой. В холодном зале таинственно темнеет ёлка, ещё пустая, — другая, чем на рынке. За ней чуть брезжит алый огонёк лампадки, — звёздочки, в лесу как будто... А завтра!.. Рождество...
Чудится в этом слове крепкий, морозный воздух, льдистая чистота и снежность. Самое слово это видится мне голубоватым. Даже в церковной песне —
Христос раждается — славите!
Христос с небес — срящите! —
слышится хруст морозный.
Синеватый рассвет белеет. Снежное кружево деревьев легко, как воздух. Плавает гул церковный, и в этом морозном гуле шаром всплывает солнце. Пламенное оно, густое, больше обыкновенного: солнце на Рождество. Выплывает огнём за садом. Сад — в глубоком снегу, светлеет, голубеет. Вот, побежало по верхушкам; иней зарозовел; розово зачернели галочки, проснулись; брызнуло розовой пылью, берёзы позлатились, и огненно-золотые пятна пали на белый снег. Вот оно, утро Праздника, — Рождество. В детстве таким явилось — и осталось.
* Шептала — сушеные персики или абрикосы с косточками.
Автор: И. Шмелёв, из книги «Лето Господне»
Похожие статьи:
Рождественское представление для детей. Сценарий
Рождественский праздник в детском саду. Сценарий
Нет комментариев. Ваш будет первым!