Рассказы о Родине для школьников 4-5 класса

Яков Гордин «Полтавская битва»

27 июня 1709 года русская армия под командованием Петра I одержала блестящую победу над войском шведского короля Карла XII в битве под Полтавой. Полтавское сражение переломило Северную войну в пользу России.

Двадцать один год длилась Северная война. Война между Россией и Швецией. Это была война за возвращение русских северных земель на берегах Балтийского моря, захваченных шведами.

В ПОЛУДЕННЫЙ ЧАС

27 июня 1709 года вскоре после полудня царь Пётр вошёл в свой походный шатёр. Снял с головы запылённую треуголку и увидел, что она

прострелена насквозь. Жаркое солнце разогрело шатёр. Пётр расстегнул мундир, — большой медный крест, висевший у него на шее, погнут был ударом пули.

Два часа назад закончилась Полтавская битва.

Царские денщики и повара накрывали в шатре стол.

Сподвижники царя Шереметев, Меншиков, Брюс, Репнин, Боур шумно и весело вспоминали только что отгремевшие схватки.

Когда стол был накрыт, в шатёр ввели пленных шведских генералов. Они мрачно топтались у входа. Пётр указал им на деревянные скамьи.

— Садитесь! Вы мои гости! Ваш король Карл приглашал вас в мой шатёр на обед. Спасибо, что прибыли. А вот сам король не пожаловал. А я сердечно желал бы нынче с ним отобедать!

Когда все: и русские, и шведские генералы — расселись, Пётр поднял большой кубок.

— Первую чашу выпьем за учителей наших в ратном деле! — И он слегка поклонился пленникам.

— Хорошо же вы, ваше величество, отблагодарили своих учителей! — печально ответил один из них.

Пётр засмеялся.

Долог был путь к этому жаркому и весёлому июньскому полдню...

РОССИИ НЕОБХОДИМО МОРЕ

Полтавская битва произошла на Украине. Но боевой спор русские и шведы вели о дальних северных землях — о берегах Балтийского моря, о Финском заливе и впадавшей в него реке Неве.

Когда-то эти земли принадлежали русскому городу Новгороду. Потом их захватили воинственные шведы и закрыли Русскому государству морские пути в Европу.

Молодой царь Пётр понял, что России пришла пора выходить на морские просторы.

Но выход к Балтийскому морю крепко закрывали закалённые во многих войнах полки шведских солдат. Опасно было вступать в единоборство со шведской армией, давно не ведавшей поражений. Но Пётр решился!..

Сперва неопытные и плохо вооружённые русские полки терпели поражения. Но постепенно боевое счастье перешло на сторону Петра. В боях русские солдаты учились владеть оружием, привыкали к воинской дисциплине. В боях генералы и офицеры армии Петра учились полководческому искусству.

Всё чаще русские одолевали шведов, отбирали крепость за крепостью, брали город за городом на балтийских берегах.

И тогда шведский король Карл XII решил кончить войну одним решительным натиском и с лучшими своими полками вторгся в Россию.

Прежде чем двинуться на Москву, которую заслонила русская армия, шведы двинулись на Украину, куда их звал гетман Мазепа, командующий войском украинских казаков. Мазепа изменил Петру и России и предложил свою помощь Карлу.

Русская армия шла по пятам за шведами, нанося удар за ударом.

И вот 27 июня 1709 года под городом Полтавой сошлись лицом к лицу две армии...

ПЕРЕБЕЖЧИК

За день до сражения, рано утром, Пётр прискакал к шатру командующего русской армией фельдмаршала Шереметева. Рослый, величественный фельдмаршал почтительно склонился, встречая царя, но Пётр успел заметить растерянность на лице Шереметева.

— Что приключилось с тобою, Борис Петрович? — спросил он.

— Не знаю, как и сказать, государь, — ответил тот.

Пётр нахмурился — он не любил попусту тратить время. Шереметев заметил неудовольствие царя и быстро доложил:

— Нынче ночью унтер-офицер Семёновского полка... из немцев... к неприятелю убёг...

Пётр быстро соображал: что же может знать и сообщить шведам гвардейский унтер-офицер? «Численность армии знает. Ну и пускай себе. Количество пушек может знать. И это не страшно. Что мы на дороге из Полтавы редуты строим? Это уже хуже... А вот что в самом деле плохо — слышал небось, проклятый, что мы со дня на день ждём башкирскую и татарскую конницу себе в подмогу. Как бы Карл не всполошился да не ушёл... А вот что точно знает изменник, так это про полк новобранцев — необученный, необстрелянный... Вот об этом крепко подумать надо...»

Фельдмаршал со страхом смотрел на сумрачное лицо Петра. Хоть он и не был виноват в бегстве унтер-офицера, а за армию всё равно отвечает. А царь в гневе крепко спросить может за недосмотр...

Но царь только усмехнулся и сказал:

— Не робей, Борис Петрович, бог не выдаст — швед не съест!

ПЁТР ГОВОРИТ С ПОЛКАМИ

Пётр объехал пехотные полки и каждому полковнику показал, где будет стоять во время битвы его полк. Потом обсудил с начальником артиллерии генералом Брюсом, как лучше расставить пушки. Потом сидел над картой в своём шатре и до мелочей обдумывал предстоящее сражение. А в полдень приказал построить свою личную гвардию — Преображенский и Семёновский полки.

Рослые, усатые, загорелые стояли перед царём преображенцы и семёновцы в длиннополых зелёных мундирах. Пятнадцатилетним мальчишкой начал Пётр собирать эти полки. Гвардейцы строили корабли и военные укрепления, дрались со свирепой турецкой пехотой и стремительной конницей крымского хана, штурмовали крепости и захватывали с малых лодок многопушечные иноземные суда...

Пётр смотрел на гвардейцев — многих из них помнил ещё мальчишками, многих знал по именам. Они были главной и самой надёжной его опорой.

Пётр заговорил. Он говорил о том, что сегодня решается судьба России, что Карл уже назначил одного из своих генералов комендантом Москвы, а Русское государство похвалялся совсем уничтожить.

Суровое спокойствие было на лицах гвардейцев. Плотно надвинуты зелёные треуголки, блестят на солнце начищенные стволы длинных ружей. Пётр знал: они будут стоять насмерть. И всё же он крикнул напоследок:

— А которые в бою оробеют, уступят место неприятелю, те почтутся за нечестных и в числе добрых людей считаемы не будут! И друга себе вовек не отыщут, и жены не найдут!

От лица гвардии ответил царю известный своей доблестью генерал Михаил Голицын:

— Государь изволил труд наш, и верность, и храбрость добрых солдат не раз на баталиях видеть. Целые дни глаза в глаза стояли с неприятелем и не смешали шеренг, и места неприятелю не уступили! Ружья от пальбы раскалялись так, что держать в руках невозможно было, а солдаты пальбы не прекращали! Уповаем и теперь такой же подвиг иметь!

— И я на храбрость и верность вашу уповаю, сыны мои! — крикнул Пётр и поскакал дальше — к пехотным и конным дивизиям. Его встречали долгим и громким «ура!».

ШВЕДЫ

Рано утром того же дня к шведскому королю Карлу привели немца — перебежчика из русской армии.

Карл лежал на походной кровати. Незадолго до этого в схватке с казаками он был ранен в ногу. Пуля раздробила кость, и нога сильно болела.

Перебежчик, ещё не снявший зелёного русского мундира, говорил королю, стоя навытяжку:

— Ожидают через два дня сорок тысяч конницы из глубины России. А может, и больше... И тогда — солдаты говорят! — никакого сражения и устраивать не надо будет, русское войско,

мол, так будет велико, что армию вашего величества голыми руками разберут!

Карл высокомерно усмехнулся, но на душе у него стало тревожно. Он-то знал, как устали его солдаты, как поредели полки. Он-то знал, что у артиллерии совсем не осталось пороху, а запасы, которые приготовил для шведов Мазепа, захватила русская артиллерия... А перебежчик между тем говорил:

— Смотрите внимательно на их боевую линию, ваше величество! Как увидите полк в серых мундирах некрашеного сукна, знайте — это новобранцы. Они обучены слабо и в боях не бывали. Тут линию легко прорвать можно!

Карл отослал немца и, опустив голову на жёсткую волосяную подушку, стал размышлять. На людях он старался казаться бодрым и самоуверенным. Но он был опытным полководцем и догадывался, в какое опасное положение поставил свою армию. Больше двух месяцев осаждал он Полтаву, но город и не думал сдаваться. С помощью жителей гарнизон отбивал штурм за штурмом. Сотни и тысячи шведов полегли под валами Полтавы.

Помощи ждать было неоткуда. Гетман Мазепа обещал, что пятьдесят тысяч украинских казаков перейдут на сторону шведов, едва те покажутся на Украине. А на самом деле привёл к королю лишь горсть своих сторонников.

Карл поднялся с кровати и, опираясь на палку, пытался ходить по своему просторному шатру. Раненая нога от ходьбы заболела ещё сильнее, и королю пришлось лечь. Успокоившись, он вызвал фельдмаршала Рёншильда и генералов и сказал им:

— Завтра, господа, я приглашаю вас на обед в шатре царя московского!

Генералы смотрели на своего короля с недоумением.

— Да-да! — продолжал король. — Ждать больше нельзя! На рассвете мы атакуем русских и разгромим их. Фельдмаршал, передайте командирам полков мой приказ: к полуночи всей армии стоять в боевом порядке!

Фельдмаршал Рёншильд попытался напомнить Карлу, что решающая битва назначена на 29 число, а завтра только 27-е, что некоторые полки стоят в стороне от главных сил и не успеют к битве. Но Карл сердито мотнул головой, и фельдмаршал умолк.

НОЧЬ ПЕРЕД БИТВОЙ

В назначенное время синие ряды шведской пехоты и кавалерии, освещённые светом костров и факелов, вытянулись в длинную линию. Солдаты ждали короля.

Да, много их товарищей полегло в холодной зимней украинской степи, в белорусских болотах, под валами упрямой Полтавы, что и сейчас угрожает им с тыла! Но разве не они выиграли десятки сражений? Разве не они побеждали датчан, поляков, немцев? Разве не они выигрывали сражения и у русских? Шведы верили в удачу своего короля, никогда ещё не терпевшего поражений. Они верили в победу и готовились сражаться изо всех сил...

Рослые телохранители несли вдоль строя носилки, на которых полулежал король. Иногда он делал знак остановиться и говорил солдатам несколько подбадривающих слов.

Потом он приказал поставить носилки на землю.

— Я проведу эти часы перед боем со своими солдатами.

Движением руки он подозвал генералов.

— Командовать войсками будет фельдмаршал Рёншильд, — сказал он и показал на раненую ногу: — Из-за этой нелепости я не могу сесть на коня.

Карла лихорадило. Нога мучительно болела. Он откинулся на изголовье носилок и впал в забытьё...

Грозно и мрачно стояли его солдаты. Растерянно переглядывались генералы: король не сообщил им никакого плана будущего боя. Они понимали, что поражение принесёт им неминуемую гибель. Слишком далеко вглубь враждебной страны завёл их храбрый, но неразумный король. А теперь он не может даже руководить сражением...

Пылали костры. Трещали смолистые факелы. Тёмная украинская ночь окружала армию завоевателей.

Через два часа Рёншильд двинул полки в сторону русских.

РЕДУТЫ

Ещё не начался рассвет 27 июня 1709 года, а конные разведчики, высланные вперёд князем Меншиковым, командовавшим русской конницей, уже заметили движение неприятеля. Ментиков приказал своим эскадронам готовиться к бою.

Шведы шли между двумя лесами. Слева темнел Будищенский лес, справа — Яковенский. Из полумрака едва различимо выступали силуэты могучих деревьев. Стлался туман. На востоке небо светлело — приближался рассвет.

Впереди, со стороны русского лагеря, раздавался приглушённый туманом стук топоров.

Рёншильд ещё не знал, что наступление обнаружено. По его приказу солдаты шли молча, стараясь не звякать ружьями. Они надеялись застать русскую армию врасплох.

Карла XII несли на носилках.

Светало. Туман поредел и рассеялся. И тут шведские генералы, ехавшие во главе армии, увидели зрелище, поразившее их.

Путь, по которому они рассчитывали беспрепятственно выйти к русскому лагерю, перегораживали от леса до леса шесть редутов — земляных укреплений, с помощью которых удобно вести перекрёстный огонь по врагу. Высокие валы редутов венчал крепкий частокол. Над частоколом и в амбразурах блестели ружейные стволы. Ещё четыре редута были вытянуты один за другим в сторону наступающих шведов. А между редутами уже стояли готовые к бою эскадроны русских драгун.

Отсюда и нёсся стук топоров. Это спешно достраивали передние редуты. Но два так и не достроили...

Перебежчик сообщил Карлу, что русские строят какие-то укрепления, но шведы не думали, что укреплений так много и они такие основательные.

Почему же царь Пётр решил поставить эти редуты далеко впереди своих главных позиций да ещё послать туда почти всю русскую кавалерию?

Дело в том, что самым мощным и опасным для противника всегда был первый натиск шведской армии. Прекрасно обученные, закалённые в боях солдаты Карла XII — и пехотинцы, и кавалеристы — атаковали так яростно и стремительно, что мало кто мог выдержать этот первый удар. И здесь, под Полтавой, Карл и его генералы надеялись не останавливаясь прорвать строй русской армии, рассечь её на части, окружить и уничтожить... И вдруг на их пути выросли укрепления, которые надо было или обходить по лесу, или штурмовать ещё до главной атаки. Таким образом Пётр заставил шведов остановиться, топтаться на месте, терять время. Ещё до начала сражения он спутал планы шведского командования.

Но почему Пётр послал вперёд кавалерию, а не пехоту? А потому что Пётр не собирался долго вести бой на редутах. Он хотел только сорвать первую шведскую атаку, а потом отвести свои части к основным силам. А кавалерии гораздо легче, чем пехоте, оторваться от неприятеля и ускакать.

Но пехота на передовых позициях тоже была. Пехотные батальоны внутри редутов приготовились к стрельбе.

БОЙ

Увидев редуты, Рёншильд остановил колонны и стал совещаться с королём. Отказываться от решающей атаки не хотелось. И они приказали кавалерии атаковать русских драгун, опрокинуть их и мчаться дальше — на главные русские позиции. А пехота должна была бегом следовать за кавалерией.

Обнажив тяжёлые палаши, шведские кавалеристы галопом ринулись на эскадроны Меншикова. Казалось, ничто не устоит перед этой лавиной коней и сверкающих под утренним солнцем клинков.

Но Меншиков был опытный и храбрый лерийский генерал. Он выхватил шпагу и, указывая ею на стремительно приближающихся шведов, закричал:

— Вперёд, драгуны! Не уступим врагу! ,

Тысячи клинков взметнулись в воздух, а драгуны сначала рысью, а потом переходя в галоп, помчались навстречу шведам.

Две волны — зелёная и синяя — с яростными криками и лязгом сшиблись перед редутами. Вот шведы стали осиливать и теснить меншиковских драгун в промежутки между редутами. Они уже думали, что победа на их стороне, что теперь они вырвутся на простор и понесутся в решающую атаку.

Но не тут-то было! Пётр всё предусмотрел.

Как только сражающиеся оказались между редутами, слева и справа по шведам открыла частый огонь русская пехота, укрывшаяся за частоколом на валах. Шведы заметались. Тогда русская кавалерия, перестроившись, пошла на врага и отбросила противника!

И снова перед лежащим на носилках Карлом и его фельдмаршалом стояли частоколы редутов и ряды меншиковских драгун.

Не удалась первая, решающая атака.

Тогда шведская пехота бросилась штурмовать передние редуты. Ведь линия этих четырёх редутов рассекала шведские части, как нос корабля рассекает набегающие волны.

Два недостроенных редута шведы захватили. Но два других держались. Их защитники штыками и огнём сбрасывали нападающих с валов.

Снова Рёншильд послал в атаку кавалерию. Снова шведы потеснили русских драгун, попали под огонь редутов и откатились с потерями.

А потом Меншиков повёл вперёд свои эскадроны. Он проломил строй шведской кавалерии. Но на помощь кавалерии пришла шведская пехота. Меншиков после жестокой схватки отвёл своих солдат.

Пётр внимательно следил за боем. Гонцы всё время приносили ему известия о ходе сражения. И вскоре царь понял, что редуты и драгуны выполнили свою задачу. Он вовсе не хотел, чтобы его конница понесла большие потери. Она нужна была для решающего боя. Этот бой был ещё впереди. И царь послал Меншикову приказ — отводить эскадроны к главным силам.

Меншиков заупрямился. Увлечённый скачкой и рубкой, он решил, что сможет сам разгромить всю шведскую армию.

— Передай государю, — крикнул он присланному Петром офицеру, — что мы верх берём! Пускай пришлёт мне три полка пехоты, и я шведам здесь хребет сломаю! Сейчас снова в палаши пойдём!

И он снова повёл своих драгун в атаку, захватил несколько вражеских знамён и снова вынужден был отступить под огнём шведской пехоты...

Но Пётр лучше знал, что надо делать.

Если бы любой другой генерал отказался с первого раза выполнить приказ, то Пётр жестоко наказал бы его. Но Меншиков был царским любимцем. Пётр ценил его за верность, отчаянную храбрость и военный талант. Поэтому он не стал грозить Меншикову карой за ослушание, а дал ему другое, сложное и опасное, задание.

Дело в том, что четыре первых редута рассекли наступающие колонны и большой отряд шведов отклонился в сторону и оказался на опушке Яковенского леса, не зная, что делать дальше. И Пётр велел Меншикову, взяв пять батальонов пехоты и пять конных полков, этот шведский отряд уничтожить. Меншиков повёл своих солдат в новый бой, а команду над драгунами возле редутов принял опытный кавалерийский генерал Боур. Он должен был отвести эскадроны к главным силам русской армии. Но сделать это было не так-то просто. Ведь шведы стояли совсем близко, и стоило русской кавалерии повернуться к ним спиной, как они немедленно ударили бы в тыл...

Генерал Боур нашёл выход из положения. Он неожиданно атаковал и отбросил шведов, а потом быстро повернул драгун и галопом повёл их к русскому лагерю.

Шведы сперва растерялись, а затем ринулись в погоню.

Но их ждала ещё одна ловушка.

Эскадроны Боура, отступая, подняли тучи пыли. И в этой пыли шведы не заметили, как очутились неподалёку от лагеря. И оттуда по ним дружно ударили пушки. Шведская армия шарахнулась в сторону, откатилась к опушке Будищенского леса и там остановилась.

Ещё не начался решающий бой, а Пётр уже заставил противника понести большие потери, утомил шведских солдат, расстроил их ряды. В сражении наступил перерыв, как на море бывает короткое затишье перед бурей...

ЗА ОТЕЧЕСТВО!

Было около шести часов утра. Солнце стояло уже высоко, но ещё не отступила перед июньской жарой утренняя прохлада. Ещё не совсем просох песок, влажный от ночной росы. Пётр и Шереметев выехали на пригорок перед лагерем. Отсюда им была видна вся равнина, зелёная от трав

и кустов. Впереди, на опушке дальнего леса, стояли ряды шведов. Из лагеря за спиной царя и фельдмаршала приглушённо доносились звуки команд, скрип колёс пушечных упряжек...

Пётр смотрел на широкую равнину, на грозные полки шведов и вспоминал болотистые берега, холодный туман и дождь Балтики, видел земляные валы Петропавловской крепости, поставленной на острове посредине Невы, — начало будущего великого города, начало новой жизни для России, начало бескрайних морских путей...

«Здесь победим — там утвердимся!» — подумал Пётр.

Он вдохнул утренний воздух так, что натянулся на груди зелёный мундир, и сказал Шереметеву:

— Пора, Борис Петрович! Приказывай выводить полки.

Немедленно поскакали в лагерь гонцы.

И батальон за батальоном выходил на равнину. Позади первого батальона каждого полка встал второй батальон, чтобы в случае надобности поддержать его.

В промежутках между полками установили пушки. А справа и слева от пехоты отдыхали после боя на редутах драгуны. На левом фланге были те конные полки, что с Меншиковым разгромили шведский отряд в Яковенском лесу, на правом — те, что увёл от редутов генерал Боур.

Пётр собирался уже объезжать строй, как ему доложили, что шесть пехотных полков, оставленных в лагере, просят его к ним прибыть. Пётр поскакал в лагерь.

— Чем мы провинились перед тобой, государь? — сказали солдаты оставленных полков. — Наши братья кровь за Отечество будут проливать, а нам стоять поодаль и смотреть на то? Вели, государь, послать нас в дело!

— Дети мои, — ответил Пётр, — неприятель и так стоит близ лесу в великом страхе и смущении. Если вывести все наши полки и он увидит, сколь мы его числом превосходим, то бою не даст и уйдёт, а нам то не надобно! Потерпите, будет и вам дело!

Выехав обратно к боевой линии, царь приказал убавить ещё и кавалерию на шесть полков. Фельдмаршал Шереметев и генерал Репнин, командовавший всей пехотой, стали отговаривать Петра.

Но он сказал:

— Победа не от множественного числа, а от умения и мужества бывает. Храброму и искусному вождю и равного числа для победы довольно.

Пётр тронул коня и выехал к центру пехотного строя.

— Воины! — крикнул он. — Вот пришёл час, который решит судьбу Отечества! И не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра.

Сражаетесь вы за государство, Петру вручённое, за род свой, за детей своих! Не должна вас смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого! Вы своими победами доказали, что это ложь! А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы стояла Россия!

Восторженное «ура!» было ответом.

ПОДВИГ НОВГОРОДСКОГО ПОЛКА

С опушки Будищенского леса двинулась шведская армия. Карла несли на носилках перед наступающими полками.

Был девятый час утра.

Шведы шли решительно и угрюмо. Они уже не надеялись, как всегда, сломить противника первым натиском. Знали они, что могут рассчитывать только на свои штыки и палаши. Артиллерия помочь им почти не могла: пороха у неё хватало только для четырёх орудий.

Зато русская артиллерия готова была к действию. И когда ряды наступающих приблизились, тучи картечи и ядер засвистели им навстречу. Страшны были потери от этого залпа! Но шведы шли вперёд.

Немец-перебежчик находился возле носилок шведского короля.

— Смотрите, ваше величество! — закричал он. — Вон там, недалеко от центра, батальон в серых мундирах! Это новобранцы! Бейте туда!

Один из самых прославленных шведских полков плотно сомкнул ряды и как таран двинулся туда, где серым пятном выделялся среди зелёных русских мундиров строй новобранцев. Сплошная линия сверкающих штыков, свирепые лица под синими шляпами — как устоять неопытным молодым солдатам?

Шведский полк врезался в серые ряды, штыками и прикладами проламывая себе путь. Вот- вот будет прорвана линия! Тогда — беда! Но солдаты в серых мундирах и не думали пугаться и бежать. Они дрались так же умело и упорно, как и шведы...

Пётр и тут перехитрил врага. Догадавшись, что Карл направит удар на батальон в серых мундирах, он велел новобранцам обменяться мундирами с одним из самых закалённых русских полков — Новгородским. И теперь новгородцы встретили врага.

Но слишком силён был этот удар врага. На каждого русского солдата здесь приходилось по два шведских. Новгородцы медленно отступали. Казалось, замысел Карла вот-вот удастся. В прорыв хлынут шведские полки, и русская армия будет разрезана пополам!

Пётр спрыгнул с коня, оглянулся на строй второго батальона Новгородского полка. Солдаты стояли, подавшись вперёд, сжимая ружья, тревога и нетерпение были на их лицах. Они видели, как отчаянно защищаются и гибнут их однополчане... Пётр выхватил свою длинную тяжёлую шпагу и поднял её над головой:

— Ребята! Поможем братьям! Не пощадим голов своих!

Он побежал туда, где шёл смертельный бой. Новгородцы второго батальона, держа строй, склонив штыки, бросились за ним.

В отличие от Карла, Пётр считал, что государь и полководец не имеет права рисковать собой по пустякам. Но когда была необходимость показать пример, увлечь солдат, переломить боевую судьбу, он смело шёл навстречу смертельной опасности...

Всё ближе и ближе место схватки, окутанное тучей пыли. Доносился лязг штыков и треск сталкивающихся прикладов, яростные крики сражающихся и стоны раненых. Тут батальон, ломая строй, обогнал царя и врезался в гущу схватки.

А шведы уже поверили в успех. Уже Карл послал вслед атакующим лучшие полки, чтобы довершить разгром русских. Уже фельдмаршал Рёншильд приказал коннице готовиться к преследованию и определил направление кавалерийских атак...

Но солдаты второго Новгородского батальона, бешено работая штыками, отбросили прорвавшихся шведов. Боевая линия была восстановлена. Перед атакующими шведами вновь стоял грозящий огнём и сталью фронт русской пехоты и артиллерии.

«СПАСАЙТЕ КОРОЛЯ!»

Снова и снова бросал Карл вперёд свои полки. Ринулась в бой королевская гвардия.

Но русская артиллерия в упор била ядрами и картечью.

Ядро ударило в носилки, на которых несли короля. Но Карл остался жив. Телохранители посадили его на скрещённые пики и понесли вперёд. Карл хотел быть в гуще боя. Один за другим погибли вокруг короля двадцать четыре гвардейца его личной охраны. А русские ядра и картечь летели всё гуще. Всё громче становился гром пушек.

Но шведы шли и шли вперёд, чтобы сойтись с русскими в штыковом бою.

И тогда Пётр снова ошеломил противника. Он двинул ему навстречу всю первую линию своих батальонов.

В тучах горячей жёлтой пыли начался рукопашный бой. Грозный гул поднимался от поля сражения...

И шведы, прославленные и непобедимые шведы, не выдержали встречного удара! Их силы были подорваны боем на редутах, их ряды были опустошены ядрами и картечью русских пушек. Пётр всё рассчитал и замечательно подготовил решающую встречную атаку... К тому месту, где уцелевшие гвардейцы держали на скрещённых пиках короля, подлетел на хрипящем коне фельдмаршал Рёншильд.

— Ваше величество! — закричал он, задыхаясь от отчаяния. — Пехота погибла! Молодцы, спасайте короля!..

...Наступила очередь русской кавалерии, которую Пётр держал для завершающего удара. Увидев, что шведская пехота сломлена, он приказал драгунам атаковать.

Многочисленная русская кавалерия налетела на поредевшую шведскую конницу, опрокинула её. Остатки пехоты и кавалерии бежали с поля боя. Никто не слушал команд, никто не пытался сопротивляться.

Короля с трудом посадили на лошадь, и он, почти теряя сознание, поскакал за своей бегущей армией.

Было одиннадцать часов утра.

ПОБЕДА

А потом в шатёр Петра привели шведских генералов, и царь поднял кубок за своих учителей. В огне, опасностях, лишениях, тяжком труде научились Пётр и его сподвижники ратному искусству. Шведы были опасные противники и хорошие учителя.

Пока Пётр пировал, празднуя победу, его эскадроны неслись в погоню за бегущим неприятелем.

По жаркой украинской степи, задыхаясь в пыли, скакали на усталых конях в сторону Днепра шведские кавалеристы. Часть пехотинцев они посадили на лошадей — позади себя. Только этим пехотинцам и удалось уйти от русских драгун.

Сначала верхом, потом в карете, потом, когда карета сломалась, снова верхом спасался от погони раненый шведский король.

Три дня продолжалась погоня,

30 июня разбитая армия добралась до Днепра. За Днепром начинались в те времена владения турецкого султана. Шведы были союзниками турок, и, если бы им удалось переправиться через реку, они спаслись бы. Но ещё раньше, за два месяца до Полтавской битвы, русский отряд побывал в этих местах и уничтожил лодки, что стояли здесь. И теперь шведы с ужасом увидели, что им не на чем переплыть широкий и глубокий Днепр.

С трудом отыскали две большие лодки — на одной перевезли Карла с небольшой охраной, а на другой повозку, чтобы везти короля по степи. Рана у Карла открылась, и ехать верхом он не мог.

Побеждённый Карл отправился искать спасения у турецкого султана.

И когда через три часа к Днепру прискакали русские драгуны во главе с Меншиковым, шведский король и гетман Мазепа были уже далеко.

А вся уцелевшая армия Карла — более шестнадцати тысяч человек! — сдалась в плен...

БЫТЬ РОССИИ МОРСКОЙ ДЕРЖАВОЙ!

Через пять месяцев Пётр шёл по берегу Невы у впадения её в Финский залив. Невдалеке открывались просторы Балтики. Моросил холодный осенний дождь. Болотистая почва пружинила под тяжёлыми ботфортами царя. Приглушённо доносился стук топоров. И Пётр вспомнил, как несколько месяцев назад вот так же стучали топоры под Полтавой, когда солдаты строили перед битвой редуты в лесу.

Пётр шагал так быстро, что генералы не поспевали за ним. Он смотрел на холодные серые балтийские волны, а видел жаркую украинскую степь, синие ряды шведской пехоты, надвигающейся на его армию, зловещий блеск штыков... Да, там, под Полтавой, решилась судьба Балтики. Там отвоевали русские солдаты право России встречать корабли в новом, быстро растущем городе Санкт-Петербурге.

Уже более шести лет строился город. Но пока воинственный Карл со своей победоносной армией угрожал России, опасность грозила и существованию Петербурга. Разбили шведскую армию на Украине — отстояли город на Балтике.

«Там, под Полтавой, положили мы камень в основание Санкт-Петербурга, — подумал Пётр. — И на этом камне стоять ему твёрдо!»

Он знал, что война не кончена, что много ещё понадобится усилий, чтоб заключить почётный и выгодный мир со Швецией. Но знал он и то, что после Полтавской битвы по-новому пошла история России и назад историю не повернуть.

Сергей Алексеев «Рассказы о Суворове и русских солдатах»

ТУРТУКАЙ

Слава Суворова началась с Туртукая. Суворов только недавно был произведён в генералы и сражался под началом фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского против турок.

Румянцев был заслуженным военачальником. Одержал он немало побед над противником. Однако эта война поначалу велась нерешительно. Русская армия топталась на месте. Никаких побед, никаких продвижений.

Не терпелось, не хотелось Суворову сидеть на одном месте.

— Одним глядением крепостей не возьмёшь, — возмущался он робостью графа Румянцева.

И вот, не спросясь разрешения, Суворов завязал с неприятелем бой. Отбросил противника, погнал и уже было ворвался в турецкую крепость Туртукай, как пришёл приказ Румянцева повернуть назад. Суворов подумал: победа рядом, командующий далеко — и ослушался. Ударил в штыки. «Чудо-богатыри, за мной!» И взял Туртукай.

Тут же Суворов написал фельдмаршалу донесение:

«Слава богу, слава вам! Туртукай взят, и я там».

Обидно стало Румянцеву, что молодой генерал одержал победу над турками, а он, фельдмаршал, не может. Да и рапорт в стихах разозлил Румянцева. Решил он отдать Суворова под суд за ослушание и невыполнение приказания.

Те, кто были поближе к Румянцеву, говорили:

— Прав фельдмаршал. Что же это за армия, если в ней нарушать приказы!

Однако большинство офицеров и солдат защищали Суворова.

— Так приказ приказу рознь, — говорили одни.

— За победу — под суд?! — роптали другие.

— Это из-за стишков фельдмаршал обиделся, — перешёптывались третьи.

Слухи о расправе над молодым генералом дошли и до царицы Екатерины Второй.

Защитила она Суворова.

«Победителя не судят», — написала царица Румянцеву.

Суворов вернулся к войскам и через несколько дней одержал новую победу над турками.

ИЗМАИЛ

Неприступной считалась турецкая крепость Измаил. Стояла крепость на берегу широкой реки Дунай, и было в ней сорок тысяч солдат и двести пушек. А кроме того, шёл вокруг Измаила глубокий ров и поднимался высокий вал.

И крепостная стена вокруг Измаила тянулась на шесть вёрст.

Не могли русские генералы взять турецкую крепость.

И вот прошёл слух: под Измаил едет Суворов. И правда, вскоре Суворов прибыл. Прибыл, собрал совет.

— Как поступать будем? — спрашивает.

А дело глубокой осенью было.

— Отступать надобно, — заговорили генералы. — Домой, на зимние квартиры.

— «На зимние квартиры»! — передразнил Суворов. — «Домой»! Нет, — сказал. — Русскому солдату дорога домой через Измаил ведёт. Нет российскому солдату дороги отсель иначе!

И началась под Измаилом необычная жизнь. Приказал Суворов насыпать такой же вал, какой шёл вокруг крепости, и стал обучать солдат. Днём солдаты учатся ходить в штыковую атаку, а ночью, чтобы турки не видели, заставляет их Суворов на вал лазить. Подбегут солдаты к валу — Суворов кричит:

— Отставить! Негоже, как стадо баранов, бегать. Давай снова.

Так и бегают солдаты то к валу, то назад.

А потом, когда научились подходить врассыпную, Суворов стал показывать, как на вал взбираться.

— Тут, — говорит, — лезьте все разом, берите числом, взлетайте на вал в один момент.

Несколько дней Суворов занимался с солдатами, а потом послал к турецкому генералу посла — предложил, чтобы турки сдались. Но генерал гордо ответил:

— Раньше небо упадёт в Дунай, чем русские возьмут Измаил.

Тогда Суворов отдал приказ начать штурм крепости. Повторили солдаты всё, чему учил их Суворов: перешли ров, поднялись на крепостной вал, по штурмовым лестницам поползли на стены. Лихо бились турки, только не удержали они русских солдат. Ворвались войска в Измаил, захватили в плен всю турецкую армию.

Лишь один турок невредимым ушёл из крепости. Дрожащий от страха, он прибежал в турецкую столицу и рассказал о новом подвиге русских солдат и новой победе генерала Суворова.

ГЕНЕРАЛАМ ГЕНЕРАЛ

За Альпийский поход Суворову был присвоен чин генералиссимуса русских войск.

Возвращаясь с группой солдат на родину, фельдмаршал остановился передохнуть в пограничном трактире. Зашёл в избу, заказал себе холодной телятины, миску гречневой каши и стопку вина.

— Ну и каша, дельная каша! — нахваливает Суворов. — Давно такой не едал. И винцо дельное. Не грех за российского солдата такое винцо выпить.

Около избы расселись солдаты. Тоже едят кашу и пьют вино.

— Дельное вино, — хвалят солдаты. — Крепкое. Не грех такое за фельдмаршала выпить.

И лишь один Прошка крутился около лошадей. Его и обступили местные мужики.

— Что же это за такой непонятный чин теперь у твоего барина? — стали спрашивать они у суворовского денщика.

— А чего тут непонятное? — отвечал Прошка. — Тут всё ясное. Генералиссимус надо разуметь так: генералам всем генерал. Самой главной персоной теперь получается.

— Ты смотри! — произнёс парень в онучах.

— А что, верно! — вставил хилый мужичонка в драных портках.

— Заслужил, — согласился мужик с бородой.

А Суворов стоял на крыльце и всё слышал.

— Не я! Не я! — закричал он с порога. — Не я, — повторил, подойдя к мужикам. — Вон Прошка мой самый главный. Вон тот, — ткнул в сторону рябого высоченного солдата. — Вот этот, — показал на приземистого седоусого капрала. — Вон они, — обвёл рукой остальных солдат.

При этих словах Суворов сел в таратайку и приказал погонять лошадей.

Поднялись, двинулись в путь солдаты. Заклубилась дорожная пыль. Грянула солдатская песня.

Остались мужики на дороге. Стоят, недоумевающе смотрят вслед.

— Пошутил барин, — наконец обронил парень в онучах.

— Чудное что-то сказал, — произнёс мужичонка.

— Эх вы! — заявил мужик с бородой. — Правду сказал фельдмаршал. Без солдата они никуда. В народе — русская сила. Он и есть генералам генерал настоящий.