Житков «Колхоз» читать онлайн
Борис Житков «Колхоз»
Матвей Иванович приехал к нам
Вдруг кто-то позвонил, и Клава побежала спрашивать кто. А это пришёл один дядя. Бабушка сказала:
— Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста. Выпейте чайку с нами.
И сказала: «Матвей Иванович», и ещё сказала: «пожалуйста».
Я тоже говорил «Матвей Иванович» и «пожалуйста», потому что он мне очень понравился. У него большие сапоги, как у военного, и очень красивая рубашка, потому что на ней сделаны разные цветочки: красненьким, и чёрненьким, и жёлтеньким, и сел, а потом встал и сказал:
— Что же яблочка-то? Я же вам яблочков привез.
Он пошёл в прихожую. И Клава за ним побежала. А я не побежал, потому что бабушка сказала:
— Сиди, пожалуйста.
Клава всё равно ничего не увидала, потому что Матвей Иванович принёс деревянный чемоданчик. И ничего не было видно. Потом он сел и чемоданчик положил на колени. А Клава за ним стояла и всё смотрела.
Бабушка ей сказала:
— Не егози и сядь на место.
Она села, а я ей сказал, только тихонько:
— Ага!
Очень большое яблоко
Матвей Иванович раскрыл чемоданчик и вынул оттуда яблоко. Оно было такое большое, что больше бабушкиной чашки. И очень красивое. Оно очень красное. Бабушка сказала:
— Кладите на блюдечко.
А оно — как раз во всё блюдечко: такое большое. И потом Матвей Иванович ещё вынул, и ещё, и еще. И весь стол заставил яблоками. И всё говорил:
— Ось, ось, ось...
А это не ось, а значит «вот».
И сказал:
— Ось какие у нас!
Бабушка говорит:
— Это что же, апорт?
Матвей Иванович говорит:
— Да, да. Это апорт.
Это такие яблоки называются «апорт».
А потом мы стали их есть, и они очень вкусные.
Про самое маленькое на свете яблочко
Мне было жалко есть моё яблоко, потому что оно очень красивое. И я его катал по дивану. Бабушка сказала, пусть оно будет моё, а есть мне дала половину от своего яблока. Я её очень долго ел, а потом оставил на после. А Матвей Иванович стал смеяться. Он меня не «мальчиком» называл, а «хлопчиком».
Матвей Иванович сказал:
— Ха-ха-ха! Хлопчик ел-ел, аж уморился. Приезжай к нам. Я тебе яблочков дам. Ось каких!
И стал показывать на пальце. Совсем немножко.
Я сказал:
— Я знаю, это не яблочко, а вишня.
Матвей Иванович опять стал смеяться:
— Ха-ха-ха! Вишни уже все поели и на варенье поварили. А то яблочки.
И все стали на меня глядеть, и Клава тоже. Я сказал:
— Я всё равно знаю: это не живое, а кукольное яблочко. Это на ёлке такие.
Матвей Иванович меня потянул за руку, совсем к себе. И посадил на коленку. И сказал:
— Ты слухай, хлопчик!
Я засмеялся, что «слухай». И Матвей Иванович тоже засмеялся. И опять сказал:
— Ты слухай!
Какой сад есть в колхозе
И сказал, что есть дерево большое, а яблочки на нём маленькие, как вишни, и их там много-много. И они настоящие. И в них тоже косточки. Если косточку посадить в землю, так вырастет дерево, а потом на нём яблочки вырастут. Тоже такие маленькие. Из них варенье варят. И ещё у них растут яблочки побольше. Они — как мой кулак. Матвей Иванович сказал, чтоб я кулак сделал и чтоб я всем показал. И я Клавке показывал. Она тоже кулак сделала. А Матвей Иванович сказал, что не такие, а такие, как мой. И потом, есть яблочки длинненькие. Только их очень мало.
А ещё есть такие зелёные. А они совсем не зелёные, а поспели. И очень вкусные. А потом, у них есть сливы. Есть очень большие. Чуть не с яйцо. И жёлтого цвета. И что если я две такие съем, так больше уже мне нельзя
давать. Потому что я могу объесться. А Клава может съесть только три таких. А бабушка сказала, что она знает эти сливы и больше одной никогда не ест. Даже когда в варенье.
Я стал тихонько просить, чтоб туда ехать. И чтоб сейчас. А Матвей Иванович услыхал и сказал, что это далеко и что туда надо ехать на лошадях. Что весь этот сад в колхозе. И я увижу, какой это колхоз, когда приеду с бабушкой на лошадях.
Я сказал:
— Ну да! А у нас лошадей нет.
Мы поедем в колхоз
Матвей Иванович сказал, что у них есть лошади. Много всяких. И он пришлёт, чтоб повезли бабушку. И меня тоже. Потому что там очень хотят, чтоб бабушка приехала и научила бы девочек делать корзиночки. И ещё чтобы показала, как делать представление. Потому что у них есть школа, и в школе будут устраивать представление.
Мальчики и девочки оденутся по- разному и будут представлять про партизан.
Я сказал, что я тоже хочу посмотреть. И маленькие яблочки тоже хочу. И сливы великанские тоже хочу.
А Матвей Иванович всё смеялся и говорил:
— Ге-ге! У нас ещё орехи растут. От них пальцы чёрные.
Я сказал, что вовсе не чёрные. И что Матвей Иванович нарочно говорит. А я не боюсь. Матвей Иванович сказал:
— Ось побачишь.
Я слез с колена и тихонько
сказал бабушке:
— Что это: «ось побачишь»? Зачем он мне так говорит?
А бабушка сказала:
— Это значит: «вот увидишь».
И Матвей Иванович сказал, что орехи так пачкают, что хуже, чем чернила: потом три дня руки не отмоешь.
Груша дюшес
Потом Матвей Иванович стал уходить. А бабушка ему говорила, чтоб он ещё чай пил. Он сказал, что он больше не хочет чай пить, а чтоб бабушка съела грушу.
Он пошёл в прихожую, и Клавка опять за ним побежала. И я тоже побежал. Я только до двери добежал. И увидал, что у Матвея Ивановича там корзиночка с крышечкой. Крышечка тоже из прутиков.
Матвей Иванович вынул оттуда грушу, большую-пребольшую. Он её за хвостик понёс прямо к бабушке.
Груша совсем коричневая, как будто печёная. А она не печёная. И ее надо тихонько брать, потому что очень мягкая.
Бабушка закричала:
— Ах, какой большой дюшес!
Я тоже стал кричать:
— Почему дюшес?
Бабушка сказала:
— А это груша — дюшес.
А я кричал, чтоб мне дали подержать. И мне дали немножко подержать. А есть её никому не дали. Бабушка сказала, что сначала её нарисует, чтоб потом девочкам вышивать. Потому что она очень красивая.
А Матвей Иванович говорил, что скоро пришлёт лошадей. И нас повезут в колхоз, где всё растет. И яблоки всякие, и маленькие и большие. Груши, вот такие, прямо на дереве висят, и ещё есть ягоды разные.
А потом прямо на земле растут арбузы, и я увижу, как они растут. И там есть один такой большой, что его повезут показывать в Москву. Потому что он — прямо как самовар.
Матвей Иванович уехал
Я хотел плакать, чтоб меня Матвей Иванович взял с собой. А бабушка на меня поглядела, и я не стал.
А потом Матвей Иванович погладил нашу кошку и сказал:
— Ну, бувайте здоровеньки.
И ушёл.
А мы все пошли опять смотреть грушу. Бабушка её стала рисовать, и я тоже захотел рисовать. И Клава тоже стала рисовать. У Клавы немножко вышло, а у меня не вышло. А я всё равно нарисовал домик.
А у бабушки вышла настоящая груша. Только она очень долго рисовала.
А мы с Клавой стали ловить кошку, чтоб её купать. Бабушка услыхала и сказала, чтоб не смели. А что кошку можно чесать гребешком.
И мы с Клавой стали чесать.
Матвей Иванович за нами прислал лошадей
Я всё бабушку спрашивал, когда поедем в колхоз. А потом вдруг утром бабушка меня разбудила и сказала, чтоб я скорей одевался и что лошади приехали. И чтоб я очень скоро пил молоко. И зажгла электричество, потому что было не очень светло. Мы скорей пошли на улицу, а там стояли две лошади и тележка, очень красивая. Она зелёная, и ещё цветочки нарисованы. А на тележке скамеечка.
Около лошадей стоял дядя. Он поправлял у лошадей на головах волосы.
Он сказал бабушке:
— Здравствуйте, Марья Васильевна! С внучком?
Бабушка сказала:
— Здравствуйте, Опанас.
И дядя Опанас стал бабушке помогать залезть в тележку. А потом взял меня под мышки и посадил рядом с бабушкой на скамеечку.
А скамеечка не просто скамеечка, а это козлы, чтобы сидеть и править. Дядя Опанас тоже к нам залез. И тоже сел на скамеечку.
Мы поехали, и наша скамеечка стала немножко подскакивать. И потом опять вниз. И нас качало. Это потому, что под скамеечкой такое железо подставлено: оно гнётся очень, и нас оно качало.
Я стал ещё больше качаться и толкал бабушку и дядю Опанаса, и мы все смеялись. А на улицах совсем никого не было. Бабушка сказала, что все ещё спят в постелях. Лошади очень скоро бежали, а дядя Опанас только кнутик достал, они сразу еще скорей. Мы с бабушкой чуть назад не упали. У скамеечки сзади спинка есть, потому мы с бабушкой и не упали.
И дядя Опанас смеялся и говорил:
— А вы держитесь!
Как мы лошадей поили
Я попросил дядю Опанаса, чтоб дал мне кнутик держать. Я только держать его буду. И я держал.
А потом мне стало холодно. Бабушка закрыла меня платком. Я сказал, чтоб теперь бабушка подержала кнутик, потому что я спать захотел. И я заснул, а бабушка меня держала, чтоб я не упал.
Я проснулся. А мы не едем, а стоим. И мы не в Киеве, потому что просто под деревом стоим.
И дома такие, как там, где мы невод смотрели. А кругом стоят мальчики и девочки.
Они все босиком, и все на нас с бабушкой смотрят, и все говорят:
Бачь — хлопчик! Бачь, який хлопчик!
И на меня пальцами показывают.
Их очень много было. Дядя Опанас Ушел, и я немножко забоялся и не стал на мальчиков глядеть. Я стал вверх глядеть, на дерево.
А один мальчик крикнул:
— Гей, хлопче! Як тебе зваты?
Бабушка сказала, чтоб я ответил,
что меня Алёшей зовут. А я хотел заплакать, потому что они все стоят и глядят.
А тот мальчик совсем подошёл и на колесо влез и прямо мне сказал, чтоб я говорил, куда еду. А я в платок спрятался.
Все мальчики стали смеяться и кричали:
- Гу! Гу!
Бабушка сказала им, что я испугался. А они всё равно кричали «гу». Потом они сразу перестали, а это дядя Опанас пришёл.
И я стал глядеть, как он ведро держал, а лошадь — мордочкой в ведро и всё ведро выпила.
Дядя Опанас опять ушёл, и я видел, что он пошёл по дороге.
Там был на земле круг большой из камня. А посредине дырка. Дядя Опанас в дырку пустил ведро. Ведро не упало, потому что на верёвке.
Дядя Опанас верёвку пускал, пускал, а потом стал вверх тянуть.
Я стал бабушку спрашивать:
— Почему? Почему?
Бабушка сказала, что не «почему», а что там яма. Её нарочно выкопали. Она очень глубокая, и там внизу вода. И это называется колодец. Туда из земли вода натекает. А камни кругом — это чтоб не упал никто. Оттуда все воду берут.
Шелковица
Я сказал, что боюсь мальчиков. Бабушка сказала, чтоб я не боялся и что мы сейчас дальше поедем. Надо и другую лошадку напоить.
А потом девочка одна тоже полезла к нам и стала мне в руки давать ягодки.
Они совсем чёрные, и на каждой ягоде много маленьких.
Бабушка сказала:
Возьми.
Я взял и сказал, что знаю: это малина.
А девочка сказала:
Не знаешь — то шелковица.
И засмеялась. Я хотел бросить ягоды: чего она смеётся и нарочно говорит «шелковица»?
А бабушка сказала:
— Ну да, шелковица. Скажи спасибо.
И сама сказала девочке «спасибо», потому что я не хотел. Я бабушке ягоды отдал.
Бабушка стала вверх, на дерево, показывать:
— Вон, гляди, ягоды — вон она, шелковица. Малина на кусте растёт, а не на дереве.
А я не хотел глядеть, потому что все девочки и все мальчики тоже стали глядеть и пальцами стали на дерево показывать:
— Ось, ось!
А я не глядел на дерево, а глядел, как другая лошадка пьёт. Дядя Опанас потом залез к нам на скамеечку, и мы поехали. Мальчики немножко побежали, а один поехал, потому что он сзади прицепился. А потом он отцепился.
Только он крикнул:
— Я знаю, вы у колхоз едете!
Мне стало жарко, потому что солнце было очень сильное и прямо на нас. Бабушка сняла с меня курточку, и туфли, и носочки. Я сказал, что хочу пить.
Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет пить и что мы с ним будем в колхозе есть арбуз. Как приедем, так сейчас будем есть арбуз. Я хотел с дядей Опанасом есть арбуз и не стал просить пить.
Как из земли хлеб растёт
Дорога пошла вверх, и лошадки стали идти тихо. Не бежали, а шагом Шли. Дядя Опанас соскочил на дорогу. Он вожжи не выпустил, а пошёл Рядом. Это он потому выскочил, чтоб лошадкам без него было легче.
А потом дядя Опанас говорит:
— Вон хлеб какой у нас!
А там никакого хлеба не было.
Там сбоку стояли соломенные горки.
Я думал, что дядя Опанас нарочно говорит, и закричал:
— Я знаю, это солома!
А дядя Опанас говорит:
— Нет, хлеб.
Я стал смеяться, потому что хлеб не такой. Я сказал, что знаю, какой хлеб: круглый, и его можно есть.
Дядя Опанас сказал, что и этот есть можно.
Я спросил:
— А как же его есть?
Я все думал, что он нарочно.
И сказал:
— Ха-ха-ха! Вы его не будете есть.
Дядя Опанас сказал:
— А вот и буду.
И отдал бабушке вожжи. А потом говорит:
— А ну, пойдём со мной! Увидишь, как я буду есть.
Снял меня на землю, и мы пошли по дороге. Прямо к этой соломе.
Только я не мог идти. Потому что из земли тоже росла солома. И она сострижена и стоит торчком. Как щётка. Она мне заколола ноги, потому что я был босиком.
И я закричал:
— Ай, ай!
И сел на землю. И стал плакать. А дядя Опанас взял меня на руки и понёс. Прямо к этой соломе.
А эта солома лежала горкой. Дядя Опанас сказал, что это — копна и что он сейчас будет есть. Дядя Опанас поставил меня на землю так, чтобы меня не кололо.
Потом он потянул одну соломинку. А там на конце вдруг толсто. И всё волосики, волосики.
И дядя Опанас сказал:
Ось колос, а в нём зерно.
И он пальцами стал вынимать из колоса зёрнышки. Они круглые и немножко длинные.
Дядя Опанас их набрал в руку, а потом сказал:
— Видал?
Я говорю:
— Видал.
Потом дядя Опанас сказал:
— А теперь съем.
Он взял и с руки высыпал себе в рот все зёрнышки. И стал есть зубами. А потом сказал:
— Вот и съел. Видал?
Я сказал:
— Я тоже хочу.
Дядя Опанас вытянул ещё соломину, и на ней тоже был колос. Он мне дал.
А потом вдруг говорит:
— А кони наши где?
И схватил меня. И понёс бегом. Мы побежали по полю. А на поле всё стояли эти копны из соломы. А там на каждой соломине — колос, а в колосе — зёрна. И их можно есть.
Как я зёрна ел
Дядя Опанас поставил меня на дорогу. Там пыль и очень мягко. И мы побежали догонять бабушку.
А бабушка не ехала, а стояла, потому она остановила лошадей.
Потом мы все сели и поехали. И я бабушке показывал, какой колос.
Я тоже вынимал из него зёрна, как Дядя Опанас. Я их тоже стал есть.
Они твёрдые, и их надо раскусывать. А потом зубами тереть.
Бабушка сказала, что их всегда на мельнице трут. Их до того трут, что делаются совсем как порошок. И это мука. А потом муку вместе с водой перемешивают, и это тесто. Из него налепят караваев и положат в печку. И выйдет хлеб.
А я сказал, что всё равно это хлеб, потому что можно и так есть, только очень долго. И я все зёрна съел. Их было очень много в колосе.
Я думал, что поезд, а это не поезд
Мы ехали, ехали, и вдруг я закричал:
— Паровоз! Паровоз! Вон поезд идёт! И товарный вагон!
А бабушка и дядя Опанас стали говорить:
— Где, где?
Я им показал где. Бабушка засмеялась, а дядя Опанас сказал:
— А что ж твой поезд стоит?
А там стоял паровоз. Только у него высокая труба. А сам он очень маленький. А вагон очень большой. Прямо как дом. Дядя Опанас тоже стал смеяться.
И они стали вместе с бабушкой говорить:
— Что же он никуда не едет, твои паровоз?
А потом бабушка сказала, что это молотилка.
Я рассердился, что они смеются, и сказал:
— Я знаю: колотилка.
Дядя Опанас ещё больше стал смеяться. И сказал:
— Как тебя в неё вкинуть, так она тебя хорошо поколотит. Вон, смотри, как туда хлеб кидают.
Мы совсем близко подъехали, и я увидел, что там много людей, и они туда кидают.
Это они в молотилку кидали такой хлеб, как мы с дядей Опанасом видели.
А молотилка эта — как вагон большой. В неё кидают хлеб, и его там так колотит, в этой молотилке, что из него все зёрнышки выпадают. Изо всех колосьев.
В этой молотилке в середине такая машина устроена, чтоб выколачивать зёрнышки.
Только эта машина сама крутиться не может, её крутить надо. И её не люди крутят, а тот паровозик.
Дядя Опанас сказал, что этот паровозик сам никуда не ходит. А он только молотилку крутит. И его называют не паровоз, а локомобиль.
Я сначала не мог сказать «локомобиль», а потом мог. Потому что я всё говорил:
— Локомобиль, локомобиль...
Бабушка сказала мне:
— Перестань!
А я сказал, что я есть хочу. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет есть. Только он яблоко будет есть. Потому что мы скоро приедем. Я тоже сказал, что я буду только яблоко есть. Дядя Опанас вынул яблоко из кармана. Он пустил вожжи и захватил руками яблоко крепко-крепко. А оно — крак!.. — и поломалось. И он дал мне половинку. А бабушке дал целое. Бабушка сказала «спасибо» и сказала, что не хочет.
Как мальчик на лошади скакал
А вдруг дядя Опанас говорит:
— Ой, кто-то нам навстречу на коне скачет! Ой, как быстро!
Дядя Опанас поехал совсем в сторону и совсем даже лошадей остановил. Потом встал на ноги и стал смотреть. Я тоже встал и тоже смотрел. Там верхом ехал на лошади дядя. И лошадь бежала изо всей силы. А потом мы видим, что это не дядя, а мальчик.
Дядя Опанас стал кричать:
— Гей! Гей! Что случилось?
А мальчик вдруг стал лошадь останавливать. И начал говорить очень скоро.
Я не знал, про что он говорит, потому что по-украински. Дядя Опанас вдруг крикнул:
— Петька утоп?! Вытащили? Неживой? Гони за фершалом!
Бабушка тоже встала на ноги. И закричала:
— Опанас! Скорей, скорей едем!
Как мальчик утонул
Мы сели, и дядя Опанас как погнал лошадей, так я испугался, потому что думал, что тележка упадёт набок. А потом — что я упаду. И я держался со всей силой за бабушку. Мы ехали вниз, и внизу была вода. Около воды стояли люди и ещё стояла тележка. Мы прямо туда ехали. Мы совсем подъехали и стали.
Дядя Опанас соскочил. Бабушка тоже соскочила, и они побежали туда, где люди. А люди всё кричали. Мне не стало видно ни бабушки, ни дяди Опанаса. Я стал бояться. Я хотел к бабушке, а слезть с повозки тоже боялся. Потому что очень высоко.
Я хотел заплакать, а на меня никто не смотрел. Я стал слезать. Я слезал и упал. Только не очень сильно.
Я побежал туда, где люди.
Там я увидел мальчика. Он был совсем голый. И лежал на земле.
Бабушка стояла около него на коленках.
И все говорили:
— Она старый человек, она знает.
И ещё говорили:
— Она учительница, она учёная. Она знает, как спасать.
Я хотел пойти к бабушке, а один дядя сказал:
— Ты откуда? Не мешай тут.
И не пустил меня никуда. А я все равно никуда не ушёл.
Я ничего не видел и всё стоял.
Потом все перестали говорить, и стало тихо.
Мальчик опять стал живой
Потом вдруг все закричали:
— Глазами моргает! Глазами моргает!
Это, наверное, мальчик глазами заморгал.
И все стали кричать потом:
— Живой, живой!
А потом я услыхал, как бабушка закричала:
— Алёшка, Алёшка где?
Бабушка совсем сзади меня кричала:
— Алёшка, куда ты делся?
И все стали меня искать. А потом дядя Опанас меня нашёл и повёл. А там бабушка сидела. Очень красная. Прямо на земле сидела. И совсем мокрая. Это потому, что она вспотела.
Бабушка говорила:
— Ох, устала! Ох, устала! Ох!
А все люди говорили, что вот приедет фельдшер, а Петя уже живой. Потому что это бабушка его вылечила.
А потом прибежала одна тётя и так стала целовать бабушку, что совсем на землю повалила.
И все сказали, что это Петина мама и что она сюда бегом прибежала. Бабушка потом пошла к воде и стала мыться — это она от жары.
Потом мы поехали, и дядя Опанас всё говорил:
— Ай Марья Васильевна! Ну уж Марья Васильевна!
А потом мы уж приехали, где был сад. Вот это мы приехали в колхоз.
Как мы в колхоз приехали
Только мы поехали не в сад, а поехали туда, где дома. И прямо к нам идёт дядя. У него жёлтая шляпа из соломы. А это Матвей Иванович. Он стал бабушке руку подавать, чтобы вылезти.
И он сказал:
— Марья Васильевна, почему вы очень красная?
А дядя Опанас сказал:
— Это потому, что она Петьку откачивала.
И дядя Опанас рассказал, что Петька в пруду купался и утонул.
А его мальчики вытащили, и он не дышал и был совсем холодный, а потом один мальчик поехал на лошади, чтоб доктора позвать. Мальчик ехал за доктором и нас встретил. И сказал нам, что Петька утонул. А мы как поехали, прямо изо всей силы. Бабушка как стала Петьку лечить, так он глазами заморгал и дышать стал.
А Матвей Иванович все говорил:
— Ай, ай, ай!
А потом сказал:
— Ну, идёмте мыться.
А на бабушку пыль насела. Она прямо не красная, а чёрная. Бабушка сказала, что я тоже чёрный.
Там у них умывальник очень длинный. Он весь железный. И нам всем места хватило, и мы все сразу мылись. А потом вытирались.
Как мы в колхозе обедали
Я сказал дяде Опанасу:
— Дядя Опанас, а теперь арбуз?
Дядя Опанас сказал:
— Ну да — арбуз. Идём в столовую.
Я закричал бабушке:
— Мы идём арбуз есть!
И я взял дядю Опанаса за руку.
А Матвей Иванович пришёл и говорит бабушке:
— Марья Васильевна, какой у нас борщ сегодня вкусный! Идёмте к нам в едальню.
Я сказал:
— Ну вот! Говорили — арбуз, а теперь — борщ.
И сказал, что я не хочу в едальню. А хочу, где арбуз. Бабушка мне велела, чтобы я перестал кричать. А то ни арбуза, ни борща не будет. А когда мы пришли в эту едальню, так там на столе уже стояло три тарелки. И в тарелках борщ. И ещё тарелка, и на ней хлеб.
Стол большой-пребольшой. Прямо во всю комнату. И потом маленькие столики. Только они у самых окон, и там солнце. И очень жарко.
Я сначала не хотел есть борща. Он очень горячий и красный. И там картошки горячие.
Я тихонько говорил, что не буду его есть. И все смотрел, где арбуз лежит. А он нигде не лежал.
Дядя Опанас взял кусок хлеба, а потом набрал в ложку борща и стал Дуть. А потом как начал есть! И стал говорить:
Ай да борщ! Это ж борщ! Ну и борщ!
А потом мне сказал:
Что ж ты плохо справляешься?
А я сказал, что потому, что горячий. И тоже взял ложку и стал дуть.
Бабушка говорит:
— Ты потише, брызгаешь на меня. Это я очень сильно дул. И я стал,
как дядя Опанас: хлеб кусать и борщ есть.
И я тоже сказал:
— Ай да борщ!
А бабушка на меня не глядела.
И я всю тарелку съел и картошку не оставил, а тоже съел.
И мне стало очень жарко.
Дядя Опанас сказал:
— Вот теперь кавуна.
И ушёл. А я думал, какого он кавуна принесёт. Если вроде макарон, так я не буду есть, потому что я совсем не могу.
Кавун
Бабушка собрала тарелки и ложки и ушла куда-то. А я очень этого кавуна боялся.
Потом пришёл дядя Опанас, и я скорей стал смотреть, что он несёт. А дядя Опанас принёс арбуз.
Я сказал:
— А кавун?
Дядя Опанас засмеялся и сказал, что это и есть кавун. А тут бабушка пришла, и она тоже смеялась. А это по-украински арбуз называется «кавун».
Я очень обрадовался и сказал, что я боялся кавуна.
Дядя Опанас как взял ножик, как стукнул кавун ножиком — кавун сразу лопнул. И даже затрещал. И на нём щёлка сделалась.
Бабушка сказала:
Ого, какой спелый!
Дядя Опанас сказал:
А как же!
И разрезал кавун. Он красный. Мы стали его есть. Он был холодный.
Дядя Опанас сказал, что они арбузы в погребе держат. Нарочно, чтоб они холодными были.
А в кавуне чёрные косточки. Их не надо есть. И мне дядя Опанас сказал, что если косточку посадить в землю, так вырастут листочки. А потом всё больше, больше, и они не вверх будут расти, а будут лежать на земле.
И вырастут по земле длинные-длинные ветки, зелёные и с листьями. А потом на них будут жёлтые цветочки. А потом цветочки отпадут, и останется шишечка. Маленькая-маленькая, как орешек. Это и есть кавун, только маленький. А потом шишечка станет с яйцо. А потом с кулак, а потом больше, больше — и станет настоящий арбуз.
Похожие статьи:
Житков «Дома у бабушки» читать онлайн
Житков «На даче у бабушки» читать полностью бесплатно онлайн
Житков «Дворец пионеров» читать онлайн
Нет комментариев. Ваш будет первым!