Горький «Самовар»

Максим Горький «Самовар»

Было это летней ночью на даче.

В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:

— Замечаете ли, чайник, что луна

Чрезвычайно в самовар влюблена?

Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков. Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:

— На тебя луна

Смотрит свысока,

Как на чудака, —

Вот тебе и на!

Самовар фыркает паром и ворчит:

— Вовсе нет.

Мы с ней — соседи,

Даже несколько родня:

Оба сделаны из меди!

Но она — тусклей меня,

Эта рыжая лунишка, —

Вон на ней какие пятна!

 

— Ах, какой ты хвастунишка,

Даже слушать неприятно! —

зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.

Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем; ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.

Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поет себе во всю мочь:

— Фух, как я горяч!

Фух, как я могуч!

Захочу — прыгну, как мяч,

На луну выше туч!

А чайник шипит свое:

— Вот извольте говорить

С эдакой особой.

Чем зря воду-то варить,

Ты — прыгни, попробуй!

Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:

— Покиплю еще немножко.

А когда наскучит мне, —

Сразу выпрыгну в окошко

И женюся на луне!

Так они оба все кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:

— Она тебя круглей.

— Зато в ней нет углей, —

отвечает самовар.

Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:

— Все пустое, все пустое!

Надоели эти двое!

 

— Да, их болтовня

Раздражает и меня, —

ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник — так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.

— Ах, — сказал он, —

Всюду — пусто, всюду — сухо,

В самоваре, на луне.

Сахарница, поежившись, закричала:

— А в меня залезла муха

И щекочет стенки мне...

Ох, ох, я, боюсь,

Что сейчас засмеюсь!

— Это будет странно —

Слышать смех стеклянный... —

невесело сказал сливочник.

Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:

— Дзинь! Кто это шипит?

Что за разговоры?

Даже кит ночью спит,

А уж полночь скоро!

Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:

— Ай, люди все ушли

Спать или шляться,

А ведь мой самовар

Может распаяться!

Как они могли забыть

Обо мне, тушилке?

Ну, придется им теперь

Почесать затылки!

Тут проснулись чашки и давай дребезжать:

— Мы скромные чашки,

Нам все — все равно!

Все эти замашки

Мы знаем давно!

Нам ни холодно, ни жарко,

Мы привыкли ко всему!

Хвастун самоварко,

И не верим мы ему!

Заворчал чайник:

— Ф-фу, как горячо,

Жарко мне отчайно.

Это не случайно,

Это чрезвычайно! —

И — лопнул!

А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нем давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он все еще храбрился и гудел, глядя на луну:

— Ах, будь она ясней,

Не прячься она днем,

Я поделился б с ней

Водою и огнем!

Она со мной тогда

Жила бы не скучая,

И шел бы дождь всегда

Из чая!

Он уже почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но все еще бормотал:

— А если днем она должна ложиться спать,

Чтоб по ночам светлей сияло ее донце, —

Я мог бы на себя и днем и ночью взять

Обязанности солнца!

И света и тепла земле я больше дам,

Ведь я его и жарче и моложе!

Светить и ночь и день ему не по годам, —

А это так легко для медной рожи!

Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:

— Ах, это очень мило!

Это очень лестно —

Я бы солнце потушила!

Ах, как интересно!

Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:

— Вот смотрите: люди вечно

Жалуются на судьбу,

А тушилку позабыли

Надеть на трубу!

А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:

— Жил-был самовар,

Маленький да пылкий,

И однажды не прикрыли

Самовар тушилкой!

Был в нем сильный жар,

А воды немного;

Распаялся самовар, —

Туда ему дорога,

Туда и до-ро-га-а!

Похожие статьи:

Чехов «Хирургия»

Михаил Пришвин «Лесная капель»

Чехов «Пересолил»

Чехов «Лошадиная фамилия»

Чехов «Толстый и тонкий»

Комментарии (1)
Тимурчик # 27 июля 2018 в 18:27 0

Очень интересно. Мне понравилось