Бианки «Мишка-башка»
Бианки Виталий Валентинович «Мишка-башка»
Из прибрежных кустов высунулась толстая звериная башка, в лохматой шерсти блеснули зелёные глазки.
— Медведь! Медведь идёт! — закричали перепуганные ласточки-береговушки, стремительно проносясь над рекой.
Но они ошиблись: это был всего только медвежонок. Ещё прошлым летом он вприскочку бегал за матерью-медведихой, а этой весной стал жить сам по себе, своим умом: решил, что он уже большой. Но стоило ему только выйти из кустов, — и всем стало видно, что большая у него только голова — толстая, лохматая медвежья башка, а сам-то он ещё маленький — с новорожденного телёнка — да смешной: на коротких косолапых лапах, хвостишко куцый.
В этот знойный летний день в лесу было душно, парно. Он и вышел на бережок: тут так приятно обдувал свежий ветер.
Мишка уселся на травке, сложил короткие передние лапы на круглом брюшке. Человечком сидел, степенно поглядывал по сторонам.
Но ненадолго хватило у него степенности: он увидел под собой весёлую, быструю речку, перекувырнулся через голову и на собственных салазках ловко съехал с крутого бережка. Там стал на четвереньки — и давай лакать прохладную воду. Напился всласть и вразвалочку, не спеша, закосолапил вдоль берега. А зелёные глазёнки так и сверкают из шерсти: где бы чего напроказить?
Чем дальше он подвигался, тем выше и круче становился берег. Всё громче и тревожнее кричали над ним ласточки, некоторые из них проносились мимо самого его носа с такой быстротой, что он не успевал разглядеть их—кто такие? — и только слышал жужжанье их крылышек.
«Ишь их тут сколько! — подумал Мишка, останавливаясь и глядя вверх. — Что пчёл у дупла».
И сразу вспомнил, как прошлым летом мать-медведиха привела его с сестрёнкой к пчелиному дуплу. Дупло было не очень высоко, и медвежата почуяли чудесный медовый запах. Вперегонки полезли на дерево. Мишка первый долез и запустил в дупло лапу А пчёлы как загудят, как накинутся на них! Сестрёнка завизжала и кубарем вниз. А он отведал-таки душистого, сладкого мёду. И опять засунул в дупло лапу и опять облизал её. Но тут одна пчёлка больно ужалила его под глаз, а другая — в самый нос. Он, конечно, не заревел, но очень быстро покатился с дерева. Пчёлки хоть совсем махонькие, а сердитые; пришлось удирать подальше в лес. А сестрёнка ещё долго хныкала: ей так и не удалось попробовать мёду.
Сейчас Мишка с опаской поглядывал на стаю береговушек: он первый раз их видел и не совсем был уверен, птицы ли они? А вдруг они такие большие пчёлы?
Ну, так и есть: вон и дупла их — множество чёрных дырок под самым обрывом! То и дело вылетают из них всё новые береговушки и с криком присоединяются к стае. А что кричат, — непонятно. Мишка их языка не знал. Понимал только, что сердятся.
А ну как возьмут в работу да начнут жалить?! Ой-ой!
А дырок-то, дырок в берегу сколько? И в каждой, наверно, полно мёду. Интересно, такой же ли он сладкий, как у тех маленьких лесных пчёлок?
Под самой кручей стоял почерневший от старости ольховый пень. Недолго думая, Мишка вскарабкался на него. Да нет, — где там достать!
Мишка спустился и полез вверх по круче. Ласточки всей стаей закружились над ним и прямо оглушили его своим криком. Ну да пусть: лишь бы не жалили!
Ни одна не ужалила, — и Мишка стал карабкаться в гору храбрее.
А гора песчаная. Мишка старается, лезет, — а песок под ним осыпается. Мишка сильней нажимает, — песок скорей осыпается. Мишка ворчит, сердится! Наддал со всей силы. Глядь, — что такое? — вся круча поехала! И он с ней едет, едет — и приехал как раз на то же место, откуда полез в гору...
Сел Мишка и думает: «Как же теперь быть? Этак ввек никуда не влезешь».
Нуда ведь Мишка — башка: живо придумал, как горю пособить. Вскочил — да назад по речке, — откуда пришёл. Там без труда забрался по траве на невысокий берег и опять сюда, к обрыву.
Лёг на брюхо, заглянул вниз: тут они — ласточкины дупла, — прямо под ним! Только лапу протянуть.
Лапу протянул, — нет, не достать!..
А ласточки над ним вьются, пищат, жужжат! Надо скорей.
Просунулся осторожно ещё вперёд, обе лапы тянет, — вот уж, было, совсем достал, да — кувырк!
Ах ты, глупая ты, толстая, тяжёлая медвежья башка! Ну, куда такую башку годовалому медвежонку? Она ведь перевесила...
Летит Мишка под кручу, через голову кувыркается, — только пыль столбом!
Летит вниз, — сам себя не помнит, — да всё шибче, шибче...
Вдруг — раз! — его кто-то по лбу.
И стоп: прикатил Мишка, — сидит.
Сидит качается: очень здорово его по лбу треснули. Чихает сидит: в нос песку набилось.
Одной лапой шишку трёт на лбу: большущая шишка на лбу выскочила! Другой лапой глазёнки протирает: полны глаза песку да пыли.
Ничего толком перед собой не видит. Только будто маячит перед ним кто-то высокий, чёрный...
— А-а-а, так это ты меня по лбу! — Мишка взревел. — Я ж тебя!.. Ррразоррву!
Пал на четвереньки, встал на дыбы — лапы над головой, — да рраз! — со всей силы чёрному в грудь.
Тот с ног. И Мишка не удержался: за ним следом. Да оба, обнявшись, — бултых в воду!
А под обрывом омут-то глубокий...
Ушёл Мишка в воду весь — и с головой.
Ну, ничего: всплыл всё-таки.
Лапами заработал, чёрного от себя оттолкнул: чёрный тоже всплыл. Мишка кое-как лягушкой, лягушкой, до того берега вплавь.
Выскочил на берег — и без оглядки, полным ходом мах-мах — в лес!
Береговушки за ним тучей мчатся. Кричат:
— Грабитель! Разоритель! Прогнали, прогнали!
Мишке и оглянуться некогда, вдруг там за ним ещё тот — чёрный — гонится?
А чёрный в омуте плавает: это пень. Высокий, почерневший от старости ольховый пень.
Никто Мишку по лбу не стукал: сам Мишка на пень налетел, лбом об него стукнулся, как с кручи-то летел.
Башка-то у Мишки башка, а сам ещё маленький. Многому ещё учиться надо без мамы.
Хорошо, что такая крепкая башка.
Похожие статьи:
Рассказ Виталия Бианки «Чьи это ноги?»
Рассказ Виталия Бианки «Красная горка»
Нет комментариев. Ваш будет первым!