Стихи о Великой Отечественной войне для школьников 4-6 класса

Стихотворения о ВОВ для школьников

А. Ахматова «Клятва»

И та, что сегодня прощается с милым,

Пусть боль свою в силу она переплавит.

Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,

Что нас покориться никто не заставит.

 

П. Синявский «Дети войны»

У войны было горя много,

И никто никогда не сочтёт,

Сколько раз на своих дорогах

Оставляла война сирот.

 

В эти годы порой казалось,

Что мир детства навек опустел,

Что уже не вернётся радость

В города, где дома без стен.

 

Был серебряным смех девчонок,

Но его заглушила война.

А седины ребячьих чёлок —

Разве этому есть цена?..

* * *

Качается рожь несжатая,

Шагают бойцы по ней.

Шагаем и мы — девчата,

Похожие на парней.

 

Нет, это горят не хаты —

То юность моя в огне.

Идут по войне девчата,

Похожие на парней.

Ю. Друнина

* * *

Я только раз видала рукопашный.

Раз — наяву. И тысячу — во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Ю. Друнина

 

А. Ахматова «Мужество»

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

 

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

 

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки.

 

А. Твардовский «Василий Тёркин»

Книга про бойца

ТЁРКИН РАНЕН

* * *

Вслед за ротой на опушку

Тёркин движется с катушкой,

Разворачивает снасть, —

Приказали делать связь.

 

Рота головы пригнула.

Снег чернеет от огня.

Тёркин крутит: — Тула, Тула!

Тула, слышишь ты меня?

 

Подмигнув бойцам украдкой:

Мол, у нас да не пойдёт, —

Дунул в трубку для порядку,

Командиру подаёт.

 

Командиру всё в привычку, —

Голос в горсточку, как спичку,

Трубку книзу, лёг бочком,

Чтоб позёмкой не задуло.

Всё в порядке.

— Тула, Тула,

Помогите огоньком...

 

Не расскажешь, не опишешь,

Что за жизнь, когда в бою

За чужим огнём расслышишь

Артиллерию свою.

 

Воздух круто завивая,

С недалёкой огневой

Ахнет, ахнет полковая,

Запоёт над головой.

 

А с позиций отдалённых,

Сразу будто бы не в лад,

Ухнет вдруг дивизионной

Доброй матушки снаряд.

 

И пойдёт, пойдёт на славу,

Как из горна, жаром дуть,

С воем, визгом шепелявым

Расчищать пехоте путь,

Бить, ломать и жечь в окружку.

Деревушка? — Деревушку.

Дом — так дом. Блиндаж — блиндаж.

Врёшь, не высидишь — отдашь!..

* * *

Когда пройдёшь путём колонн

В жару, и в дождь, и в снег,

Тогда поймёшь,

Как сладок сон,

Как радостен ночлег.

 

Когда путём войны пройдёшь,

Ещё поймёшь порой,

Как хлеб хорош

И как хорош

Глоток воды сырой.

 

Когда пройдёшь таким путём

Не день, не два, солдат,

Ещё поймёшь,

Как дорог дом,

Как отчий угол свят.

 

Когда — науку всех наук —

В бою постигнешь бой, —

Ещё поймёшь,

Как дорог друг,

Как дорог каждый свой —

 

И про отвагу, долг и честь

Не будешь зря твердить.

Они в тебе,

Какой ты есть,

Каким лишь можешь быть.

 

Таким, с которым, коль дружить

И дружбы не терять,

Как говорится,

Можно жить

И можно умирать.

А. Твардовский

 

Б. Дубровин «Восемнадцатилетний»

Мне хотелось вобрать

Всю листву, все увалы,

Мне хотелось запомнить

Всех трав имена.

 

Мне впервые

Природа такой представала,

И глаза на неё

Мне раскрыла война.

Восемнадцатилетний,

Как будто впервые

Видел я и пригорки,

и росчерки птиц.

И опять растекались пути

полевые

Мимо полуистлевших,

замшелых криниц.

 

Где-то сбоку

Мутнели белёсые хаты,

Наплывали на нас горьковатым

дымком.

Шли берёзы,

Как будто из плена, в заплатах.

Головою к корням

Мы валились ничком.

Мы щетиною грязной до глаз

зарастали,

Нам давали под сорок —

Бывавшим в бою,

Нам давали и больше...

И люди не знали,

Что мы юность тогда

начинали свою.

* * *

Впереди леса еловые,

тёмно-синие, лиловые,

Нара-река,

Протва-река,

свинцовые облака.

 

Хлопьями падает снег

в полосе

Варшавского шоссе,

и низенькие ельнички

оделись в шубки беличьи.

 

В снежном окопе

лежит солдат.

Две гранаты и автомат.

Впереди —

дом, разбитый войной,

и Москва за спиной...

В. Журавлёв

 

И. Уткин «Сестра»

Когда, упав на поле боя —

И не в стихах, а наяву, —

Я вдруг увидел над собою

Живого взгляда синеву,

 

Когда склонилась надо мною

Страданья моего сестра, —

Боль сразу стала не такою:

Не так сильна, не так остра.

 

Меня как будто оросили

Живой и мёртвою водой,

Как будто надо мной Россия

Склонилась русой головой!..

 

Я. Смеляков «Ржавые гранаты»

Мы не однажды ночевали в школах,

оружие пристроив в головах,

средь белых стен, ободранных и голых,

на подметённых наскоро полах.

 

И снилось нам, что в школах может

сниться:

черёмуха, жужжанье майских пчёл,

глаза и косы первой ученицы,

мел и чернила,

глобус и футбол.

 

Мы поднимались сразу на рассвете,

сняв гимнастёрки, мылись у реки

И шли вперёд, спокойные, как дети,

всезнающие, словно старики.

 

Мы шли вперёд —

возмездье и расплата,

оставив в классе около стены

страницу «Правды» мятую, гранату,

размотанный кровавый бинт солдата —

наглядные пособия войны.

 

А. Твардовский «Рассказ танкиста»

Был трудный бой. Всё нынче,

как спросонку,

И только не могу себе простить:

Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,

А как зовут, забыл его спросить.

 

Лет десяти-двенадцати. Бедовый,

Из тех, кто главарями у детей,

Из тех, что в городишках

прифронтовых

Встречают нас, как дорогих гостей.

 

Машину обступают на стоянках,

Таскать им воду вёдрами — не труд,

Приносят мыло с полотенцем к танку

И сливы недозрелые суют...

 

Шёл бой за улицу. Огонь врага

был страшен,

Мы прорывались к площади вперёд.

А он гвоздит — не выглянуть

из башен, —

И чёрт его поймёт, откуда бьёт.

 

Тут угадай-ка, за каким домишкой

Он примостился, — столько всяких дыр.

И вдруг к машине подбежал парнишка:

— Товарищ командир, товарищ командир!

 

Я знаю, где их пушка. Я разведал...

Я подползал, она вон там, в саду...

— Да где же, где?.. — А дайте я поеду

На танке с вами. Прямо приведу.

 

Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда,

дружище! —

И вот мы катим к месту вчетвером.

Стоит парнишка — мины, пули свищут,

И только рубашонка пузырём.

 

Подъехали. — Вот здесь. —

И с разворота

Заходим в тыл, и полный газ даём.

И эту пушку, заодно с расчётом,

Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.

 

Я вытер пот. Душила гарь и копоть:

От дома к дому шёл большой пожар.

И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! —

И руку, как товарищу, пожал...

 

Был трудный бой. Всё нынче,

как спросонку,

И только не могу себе простить:

Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,

А как зовут, забыл его спросить.

 

С. Смирнов «Котелок»

Комиссару-панфиловцу П.В. Логвиненко

Обронил я во время похода

Котелок на одной из дорог.

Налетевшая сзади подвода

Исковеркала весь котелок.

 

Пострадал неизменный товарищ,

Превратился в бесформенный ком.

Это значило — каши не сваришь,

Не согреешь себя кипятком.

 

Котелок никуда не годится,

Но его я исправил, как мог.

И задумали мы убедиться —

Подведёт или нет котелок.

 

Первым делом картошку сварили —

В котелке разварилась она.

После этого чай смастерили —

Котелок осушили до дна.

 

И в наплыве табачного дыма

Сделал вывод бывалый стрелок,

Что для воина всё достижимо,

Лишь бы только «варил котелок»!

* * *

Майор привёз мальчишку на лафете.

Погибла мать. Сын не простился с ней.

За десять лет на том и этом свете

Ему зачтутся эти десять дней.

 

Его везли из крепости, из Бреста.

Был исцарапан пулями лафет.

Отцу казалось, что надёжней места

Отныне в мире для ребёнка нет.

 

Отец был ранен, и разбита пушка.

Привязанный к щиту, чтоб не упал,

Прижав к груди заснувшую игрушку,

Седой мальчишка на лафете спал.

 

Мы шли ему навстречу из России.

Проснувшись, он махал войскам рукой...

Ты говоришь, что есть ещё другие,

Что я там был и мне пора домой...

 

Ты это горе знаешь понаслышке,

А нам оно оборвало сердца.

Кто раз увидел этого мальчишку,

Домой прийти не сможет до конца.

 

Я должен видеть теми же глазами,

Которыми я плакал там, в пыли,

Как тот мальчишка возвратится с нами

И поцелует горсть своей земли.

 

За всё, чем мы с тобою дорожили,

Призвал нас к бою воинский закон.

Теперь мой дом не там, где прежде жили,

А там, где отнят у мальчишки он.

К. Симонов

 

Д. Самойлов «Сороковые»

Сороковые, роковые,

Военные и фронтовые,

Где извещенья похоронные

И перестуки эшелонные.

 

Гудят накатанные рельсы.

Просторно. Холодно.

Высоко.

И погорельцы, погорельцы

Кочуют с запада к востоку.

 

А это я на полустанке

В своей замурзанной

ушанке,

Где звёздочка не уставная,

А вырезанная из банки.

 

Да, это я на белом свете,

Худой, весёлый

и задорный.

И у меня табак в кисете,

И у меня мундштук наборный.

 

И я с девчонкой балагурю,

И больше нужного хромаю,

И пайку надвое ломаю,

И всё на свете понимаю.

 

Как это было! Как совпало —

Война, беда, мечта и юность!

И это всё в меня запало

И лишь потом во мне очнулось!

 

Сороковые, роковые,

Свинцовые, пороховые.

Война гуляет по России,

А мы такие молодые!

Д. Самойлов

* * *

Человек склонился над водой

И увидел вдруг, что он седой.

Человеку было двадцать лет.

Над лесным ручьём он дал обет:

Беспощадно, яростно казнить

Тех убийц, что рвутся на восток.

Кто его посмеет обвинить,

Если будет он в бою жесток?

А. Сурков

* * *

Вот опять ты мне вспомнилась, мама,

и глаза твои, полные слёз,

и знакомая с детства панама

на венке поредевших волос.

 

Оттеняет терпенье и ласку,

потемневшая в битвах Москвы,

материнского воинства каска —

украшенье седой головы.

 

Все стволы, что по русским стреляли,

все осколки чужих батарей

неизменно в тебя попадали,

застревали в одежде твоей.

 

Ты заштопала их, моя мама,

но они всё равно мне видны,

эти грубые длинные шрамы —

беспощадные метки войны...

 

Дай же, милая, я поцелую,

от волненья дыша горячо,

эту бедную прядку седую

и задетое пулей плечо.

 

В дни, когда из окошек вагонных

мы глотали движения дым

и считали свои перегоны

по дорогам к окопам своим, —

 

как скульптуры из ветра и стали,

на откосах железных путей

днём и ночью бессменно стояли

батальоны седых матерей.

 

Я не знаю, отличья какие,

не умею я вас разделять:

ты одна у меня, как Россия,

милосердная русская мать.

 

Это слово протяжно и кратко

произносят на весях родных

и младенцы в некрепких кроватках,

и солдаты в могилах своих.

 

Больше нет и не надо разлуки,

и держу я в ладони своей

эти милые трудные руки,

словно руки России моей.

Я. Смеляков

* * *

Птицы смерти в зените стоят.

Кто идёт выручать Ленинград?

 

Не шумите вокруг — он дышит,

Он живой ещё, он всё слышит:

 

Как на влажном балтийском дне

Сыновья его стонут во сне,

 

Как из недр его вопли: «Хлеба!» —

До седьмого доходят неба...

 

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон — смерть.

 

И стоит везде на часах

И уйти не пускает страх.

А. Ахматова

 

Е. Вечтомова «Дети»

Всё это называется — блокада.

И детский плач в разломанном гнезде...

Детей не надо в городе, не надо,

Ведь родина согреет их везде.

Детей не надо в городе военном,

Боец не должен сберегать паёк,

Нести домой. Не смеет неизменно

Его преследовать ребячий голосок.

И в свисте пуль, и в завыванье бомбы

Нельзя нам слышать детских ножек бег.

Бомбоубежищ катакомбы

Не детям бы запоминать навек.

Они вернутся в дом.

Их страх не нужен.

Мы защитим, мы сбережём их дом.

Мать будет матерью.

И муж вернётся мужем.

И дети будут здесь.

Но не сейчас. Потом.

* * *

В блокадных днях

Мы так и не узнали:

Меж юностью и детством

Где черта?..

Нам в сорок третьем

Выдали медали

И только в сорок пятом —

Паспорта.

 

И в этом нет беды.

Но взрослым людям,

Уже прожившим многие года,

Вдруг страшно оттого,

Что мы не будем

Ни старше, ни взрослее,

Чем тогда.

Ю. Воронов

 

И. Уткин «Ты пишешь письмо мне»

На улице полночь. Свеча догорает.

Высокие звёзды видны.

Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,

В пылающий адрес войны.

 

Как долго ты пишешь его, дорогая,

Окончишь и примешься вновь.

Зато я уверен: к переднему краю

Прорвётся такая любовь!

 

...Давно мы из дома. Огни наших комнат

За дымом войны не видны.

Но тот, кого любят,

Но тот, кого помнят.

Как дома и в дыме войны!

 

Теплее на фронте от ласковых писем.

Читая, за каждой строкой

Любимую видишь

И родину слышишь,

Как голос за тонкой стеной...

 

Мы скоро вернёмся. Я знаю. Я верю.

И время такое придёт:

Останутся грусть и разлука за дверью,

А в дом только радость войдёт.

 

И как-нибудь вечером вместе с тобою,

К плечу прижимаясь плечом,

Мы сядем и письма, как летопись боя,

Как хронику чувств, перечтём...

* * *

Пусть не в меня в прямом бою

Вонзался штык чужой огранки,

Прошли сквозь молодость мою

Года тяжёлые, как танки.

О, трудный марш очередей

За хлебом,

Клёклым от бурьяна,

И над молчаньем площадей

Суровый голос Левитана...

А дети в ватничках худых!

А вдов опущенные плечи!

Нет горше будней фронтовых,

Но эти —

Вряд ли были легче...

Ты знаешь это.

Ты видал

Цеха бессонные, в которых

Из гнева плавился металл,

А слёзы

Превращались в порох.

Л. Татьяничева

В. Берестов «Мужчина»

Отца на фронт призвали.

И по такой причине

Я должен жить отныне,

Как следует мужчине.

 

Мать вечно на работе.

Квартира опустела.

Но в доме для мужчины

Всегда найдётся дело.

 

Полны водою вёдра.

Подметена квартира.

Посуду мыть несложно —

На ней ни капли жира.

 

С трёх карточек талоны

Стригут мне в гастрономе.

Кормилец и добытчик.

Мужчина. Старший в доме.

 

Я искренне уверен,

Что стал отцу заменой,

Что в жизни той далёкой,

Блаженной, довоенной,

 

Отец не занимался

Подобными делами.

Мать заменила папу.

Я помогаю маме.

 

Угланы «Л. Татьяничева»

Мальчишеских игр атаманы,

Герои девчоночьих снов...

Вы были и правда угланы,

Подростки военных годов.

Худы,

Угловаты,

Глазасты,

В пятнадцать непризнанных лет

Досыта вы ели не часто,

Утрами вставали чуть свет.

В гремучих цехах на Урале,

У жарких печей,

За станком,

Отцам вы своим помогали

В смертельной их битве

С врагом.

Усталые руки худые,

В ожогах,

В железной пыли.

И чубчики ваши

Седые

От вьюг этой гордой земли.

Хватило вам трудного дела

С лихвою! —

Тогда и потом.

Война ваши судьбы задела

И врезалась

Острым углом.

* * *

Жила в тылу —

Не воевала.

Но, темнолица и тонка,

Четыре года простояла

В очередях

И у станка.

Склоняя голову седую,

Она хотела бы забыть,

Как сумку тяжело

Пустую

Голодным детям

Приносить!

Л. Татьяничева

* * *

А. Суркову

Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди.

Как слёзы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси...

 

Слезами измеренный чаще, чем вёрстами,

Шёл тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась.

 

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в Бога не верящих внуков своих.

 

Ты знаешь, наверное, всё-таки родина —

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти посёлки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

 

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и песнею женскою

Впервые война на просёлках свела.

 

Ты помнишь, Алёша: изба под Борисовом,

По мёртвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый,

старик.

 

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьём,

Ты помнишь, старуха сказала: «Родимые,

Покуда идите, мы вас подождём».

 

«Мы вас подождём!» — говорили нам

пажити.

«Мы вас подождём!» — говорили леса.

Ты знаешь, Алёша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

 

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирают товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

 

Нас пули с тобою пока ещё милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я всё-таки горд был за самую милую,

За русскую землю, где я родился.

 

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская

женщина

По-русски три раза меня обняла.

К. Симонов

* * *

Война — жесточе нету слова,

Война — печальней нету слова.

Война — святее нету слова

В тоске и славе этих лет.

И на устах у нас иного

Ещё не может быть и нет.

А. Твардовский

Похожие статьи:

Стихи о войне 1941-1945 для школьников 5-7 класса известных поэтов

Журавлёв «Впереди леса еловые»

Стихи о Великой Отечественной войне 1941-1945 для школьников 6-7 класса

Юлия Друнина «В школе»

Рождественский «Подслушанный разговор»

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!